Право пользования жилым помещением бывших членов семьи собственника: формирование практики судебного и внесудебного правоприменения

Следует определить, какие категории граждан законодатель относит к членам семьи: в ч. 1 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации (далее – ЖК РФ) [1] сказано, что к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители данного собственника. В подп. «а» п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 N 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» (далее – ППВС от 02.07.2009 N 14) [2] названо основание признания названных лиц, вселенных собственником в жилое помещение, членами его семьи: достаточно только установить факт их совместного проживания с собственником в этом жилом помещении. Интересно, что для признания данной категории лиц в качестве членов семьи собственника не требуется установления фактов ведения ими общего хозяйства с собственником жилого помещения, оказания взаимной материальной и иной поддержки.

Также членами семьи собственника могут быть признаны и иные родственники независимо от степени родства (бабушки, дедушки, братья, сестры, дяди, тети, племянники, племянницы и другие) и нетрудоспособные иждивенцы как самого собственника, так и членов его семьи, а в исключительных случаях иные граждане (например, лицо, проживающее совместно с собственником без регистрации брака), если они вселены собственником жилого помещения в качестве членов своей семьи. Следует иметь в виду, что в отношении данных лиц ППВС от 02.07.2009 N 14 указывает на обязательность наличия семейных отношений, которые, в частности, характеризуются «взаимным уважением и взаимной заботой членов семьи, их личными неимущественными и имущественными правами и обязанностями, общими интересами, ответственностью друг перед другом, ведением общего хозяйства» [3].

Из вышеизложенного определения понятия «члены семьи собственника жилого помещения» можно вывести понятие «бывших членов семьи собственника», которое является прямо противоположным по своей сути и означает утрату правовой связи с собственником жилого помещения. Соответственно к бывшим членам семьи собственника жилого помещения относятся лица, с которыми у собственника прекращены семейные отношения (ч. 4 ст. 31 ЖК РФ, абз. 2 п. 13 ППВС от 02.07.2009 N 14).

Однако Пленум указывает, что поскольку ведение общего хозяйства между собственником жилого помещения и лицом, вселенным им в данное жилое помещение, не является обязательным условием признания его членом семьи собственника жилого помещения, то и отсутствие ведения общего хозяйства собственником жилого помещения с указанным лицом либо прекращение ими ведения общего хозяйства (например, по взаимному согласию) само по себе не может свидетельствовать о прекращении семейных отношений с собственником жилого помещения.

Также в законодательстве довольно четко прописаны основания прекращения права собственности на жилое помещение. По общему правилу, установленному в п. 2 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) [4], переход права собственности на жилой дом или квартиру к другому лицу является основанием для прекращения права пользования жилым помещением членами семьи прежнего собственника, если иное не установлено законом.

П. 4 ст. 31 ЖК РФ подтверждает позицию законодателя, а именно: в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи.

Однако исключением из общих положений является норма ст. 19 Федерального закона от 29 декабря 2004 г. N 189-ФЗ «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» (далее – Вводный закон) [5], где сказано, что действие положений ч. 4 ст. 31 ЖК РФ не распространяется на бывших членов семьи собственника приватизированного жилого помещения при условии, что в момент приватизации данного жилого помещения указанные лица имели равные права пользования этим помещением с лицом, его приватизировавшим, если иное не установлено законом или договором.

Иными словами, если при приватизации жилого помещения члены семьи собственника имели равные права пользования этим помещением с собственником, то при прекращении семейных отношений с последним право пользования сохраняется, что и подтверждает абз. 3 п. 18 ППВС от 02.07.2009 N 14: к названным в ст. 19 Вводного закона бывшим членам семьи собственника жилого помещения не может быть применен п. 2 ст. 292 ГК РФ, так как, давая согласие на приватизацию занимаемого по договору социального найма жилого помещения, … они исходили из того, что право пользования данным жилым помещением для них будет носить бессрочный характер и, следовательно, оно должно учитываться при переходе права собственности на жилое помещение по соответствующему основанию к другому лицу.

Как указывает Е.В. Бадулина, «по мнению Верховного Суда РФ, правила п. 2 ст. 292 ГК РФ в этом случае не должны применяться и право пользования жилым помещением указанных выше лиц должно учитываться при смене собственника» [6]. Это означает, что право следует за вещью (п. 3 ст. 216 ГК РФ). Интересно, что позиция Верховного Суда РФ поддерживается нижестоящими судами и активно применяется на практике[7].

Из вышеизложенного следует сделать промежуточный вывод о том, что п. 4 ст. 31 ЖК РФ и ст. 19 Вводного закона являются несоответствующими друг другу. На пробельность законодательства указывают и некоторые ученые [8]. Так, например, Е.В. Шаповалова указывает, что, до 2015 года Конституционный Суд РФ каких-либо противоречий в данных нормах не усматривал: ст. 19 Вводного закона «направлена на защиту жилищных прав граждан и сама по себе не может рассматриваться как нарушающая конституционные права граждан» [9]. «И только в 2015 году Конституционный Суд обратил внимание на то, что действующее законодательство не обеспечивает прозрачность принадлежащих третьим лицам прав на жилое помещение» [10].

Для подтверждения вышеуказанного обратимся к Постановлению Конституционного Суда РФ от 24.03.2015 N 5-П «По делу о проверке конституционности статьи 19 Федерального закона «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина А.М. Богатырева» [11]. По материалам дела гражданин Богатырев А.М. является собственником трехкомнатной квартиры в городе Санкт-Петербурге, которая была приобретена им на основании договора купли-продажи, заключенного по результатам торгов по продаже арестованного имущества между территориальным органом Федерального агентства по управлению государственным имуществом в лице организатора торгов – ОАО «Заслон» и А.М. Богатыревым как их победителем.

Ранее данная квартира принадлежала к супругам С.Ф. Таранову и С.В. Тарановой, в которой проживали они, их дочь с супругом и их дети. Судом было установлено, что данная квартира, которая являлась совместно нажитым имуществом супругов Тарановых, была заложена ими для обеспечения договора займа, в связи с неисполнением которого заочным решением Невского районного суда города Санкт-Петербурга от 26 мая 2011 года на нее было обращено взыскание и определен способ реализации - продажа с публичных торгов.

Гражданин А.М. Богатырев усмотрел нарушение своих прав в части сохранения права пользования жилым помещением в доме жилищно-строительного кооператива, на которое как на предмет залога было обращено взыскание, за лицами, получившими это право на основании ордера на предоставление данного жилого помещения.

Суд постановил признать ст. 19 Вводного закона не соответствующей Конституции Российской Федерации в той мере, в какой на основании содержащейся в ней нормы разрешается вопрос о возможности сохранения права пользования жилым помещением в доме жилищно-строительного кооператива за лицами, которые были включены в ордер на его предоставление, в случае обращения взыскания на данное жилое помещение как на заложенное имущество и его реализации с публичных торгов, что в системе сохраняющего неопределенность правового регулирования препятствует эффективной судебной защите прав и законных интересов собственника (приобретателя) жилого помещения, который при заключении договора купли-продажи не знал и не должен был знать о наличии права пользования приобретаемым им жилым помещением у членов семьи его прежнего собственника [12].

Интересным представляется особое мнение судьи Г.В. Ярославцева, который считает, что «невозможность принудительного выселения … лиц сама по себе не означает, что у нового собственника отсутствуют иные механизмы защиты своих прав»[13]. Ссылаясь на п. 1 ст. 78 Федерального закона от 16.07.1998 N 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» (далее – ФЗ «Об ипотеке») [14], судья указывает на одно из специальных оснований прекращения права пользования жилым помещением бывших членов семьи, а именно на прекращение права пользования в случае обращения залогодержателем взыскания на заложенные жилой дом или квартиру и реализация этого имущества при условии, что такие жилой дом или квартира были заложены по договору об ипотеке.

В рассматриваемом нами случае квартира была заложена для обеспечения договора займа прежних владельцев. Интересным представляется то, что в правоприменительной практике суды не ссылаются на норму п. 1 ст. 78 ФЗ «Об ипотеке», где прямо указано основание прекращения права пользования жилым помещением, а находят иные нормы.

Приведем другой пример из судебного решения, являющегося неким обобщением и подтверждением сложившейся единообразной практики, так как в большей степени суды следуют именно такому подходу [15].

В суд первой инстанции была подана апелляционная жалоба с требованием о признании утратившими право пользования жилым помещением и выселении. Истица являлся собственником квартиры, в которой были зарегистрированы и проживали ответчики, являющиеся сыном и бывшей женой предыдущего собственника; истица по встречному иску указывала на несовершеннолетие сына, который был вселен в спорную квартиру в качестве члена семьи собственника, отсутствие другого жилья и невозможность его проживания без матери.

Суд первой инстанции установил, что отец несовершеннолетнего в период бракоразводного процесса с женой подарил принадлежавшую ему на праве собственности квартиру своей матери, которая впоследствии и обратилась в суд с иском о выселении несовершеннолетнего ребенка и его матери.

Суд апелляционной инстанции обосновано пришел к выводу о злоупотреблении со стороны отца несовершеннолетнего ребенка своими правами по передаче квартиры в собственность своей же матери (бабушки ребенка), которая, в свою очередь, подает иск на выселение бывшей жены сына и их ребенка.

Суд указал, что отец своего несовершеннолетнего ребенка не предпринял никаких действий по обеспечению своего ребенка другим жильем. Как видно из установленных судом фактических обстоятельств дела, действия предыдущего собственника по передаче в дар своей матери права собственности на спорную квартиру осуществлялись исключительно для того, чтобы прекратить право пользования жилым помещением несовершеннолетнего ребенка. Поэтому суд не удовлетворил требования истицы о выселении указанных выше лиц.

Вышеизложенная судебная практика также является примером реализации п. 4 ст. 31 ЖК РФ, однако те правоотношения, которые были обозначены во втором примере, являются следствием не приватизации, а иной конструкции (например, возникновение права собственности путем купли-продажи квартиры).

Важно отметить, что суду следует определять основания возникновения права собственности на жилое помещение (из договора или, например, из нарушения законодательства, а именно когда лица поступают в обход закона). Так, во втором примере прослеживается сговор со стороны бывшего и нынешнего собственника квартиры который влечет за собой незаконное выселение бывшей жены и ребенка из квартиры, что является обходом закона (так как с формальной точки зрения договор дарения был осуществлен правомерно, однако сама цель была противоправной).

В заключение следует сказать о неоднородности рассматриваемых нами правоотношений.

С одной стороны, в гражданском и жилищном законодательстве четко закреплены положения о прекращении права пользования жилым помещением, а также основания перехода права собственности. С другой стороны, неопределенность в вопросе о соотношении прав бывших членов семьи предыдущего собственника и нынешнего владельца жилого помещения породило достаточно дискуссионных вопросов, что привело к необходимости принятия Конституционным Судом РФ постановления о разъяснении норм Жилищного кодекса РФ и Вводного закона.

Также замечаем положительное стремление правоприменителя к однообразной практике, что способствует избежать «в будущем расширительного толкования соответствующих норм»[16].