Перспективы защиты прав российских спортсменов, не допущенных к Олимпиаде-2018, в Европейском суде по правам человека

Санкции против российского спорта стали следствием «расследований» нарушений антидопинговых правил российскими спортсменами комиссией под руководством Р. Паунда (2015 г.) и командой «независимого лица» Р. Макларена (2016 г.). После публикации первого доклада Р. Макларена, 19.07.2016 г., Международным олимпийским комитетом (МОК) были образованы 2 комиссии (дисциплинарная комиссия Дениса Освальда по исследованию индивидуальных нарушений и дисциплинарная комиссия Шмида, проверявшая наличие государственной системы допинга) [3]. Комиссия Освальда приняла решение о пожизненной дисквалификации 43 российских спортсменов из-за якобы доказанных индивидуальных нарушений антидопинговых правил. На основании же доклада комиссии Шмида МОК временно отстранил Олимпийский комитет России, что означало потерю всех его прав, гарантированных Уставом МОК, и принял решение об установлении специальных критериев допуска российских спортсменов к Олимпийским играм (таких критериев было 17) [4]. Ряд атлетов не были допущены к Олимпиаде без объяснения причин, даже при соответствии всем критериям. Впоследствии, 1 февраля 2018 г., 28 ранее дисквалифицированных МОК российских спортсменов были оправданы Спортивным арбитражным судом в Лозанне (САС) в связи с «недостаточностью доказательств для установления индивидуального нарушения антидопинговых правил» [5].

В соответствии со ст. 61 Олимпийской хартии [6] решение МОК может быть оспорено исключительно в САС. Многие не приглашенные на Олимпиаду спортсмены обратились в САС, однако по всем 3 делам 9 февраля 2018 г. был получен отказ в удовлетворении требования о приглашении атлетов на Олимпиаду [7], так как, по мнению САС, «решение МОК установить специальные критерии отбора для российских атлетов не является санкцией, это скорее можно назвать решением о приемлемости» (п. 7.4. решения САС по Ану, Шипулину и др.) в условиях временного отстранения Олимпийского комитета России. Помимо этого во всех 3 решениях САС отмечено, что в вопросе приглашения на Олимпиаду по ст. 44 Олимпийской хартии МОК обладает абсолютным усмотрением.

Как видится, разбирательство споров с участием российских спортсменов при разрешении вопроса об их допуске было осуществлено с нарушением права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ). В этой связи интересно рассмотреть вопрос о возможности защиты прав атлетов в ЕСПЧ. При обращении в ЕСПЧ спортсменов в подобной ситуации возникает ряд проблем, связанных, прежде всего, с вопросами приемлемости жалоб в ЕСПЧ. Остановлюсь на основных.

1. Вопрос о «составе нарушения» конвенционных прав. Наиболее перспективным в сложившейся ситуации представляется заявление о нарушении прав, гарантируемых статьями 6 и 13 ЕКПЧ (права на справедливое судебное разбирательство и эффективную защиту). Нарушениями ст. 6 и ст. 13 ЕКПЧ является отсутствие эффективных гарантий справедливого судебного разбирательства для спортсменов, фактически лишенных возможности участвовать в Олимпийских играх, в результате решения о недопуске, подтвержденного САС как единственным органом, где можно обжаловать решения МОК.

2. Вопрос о государстве-нарушителе. При обращении в ЕСПЧ основным критерием приемлемости жалобы является нарушение права государством-членом конвенции, в ином случае жалоба считается неприемлемой ratione personae (ст. 34 ЕКПЧ). Решения о проведении расследований, временном отстранении ОКР, установлении специальных критериев именно для спортсменов из России, итоговом недопуске даже тех атлетов, которые формально удовлетворяют всем установленным критериям, принимал МОК. МОК – международная неправительственная организация в форме ассоциации (ст. 15 Олимпийской хартии), т.е. по своей правовой природе частный субъект права.

САС находится в Лозанне и функционирует в соответствии со швейцарским правом. Его решения по процедурным основаниям могут быть обжалованы в Федеральном суде Швейцарии (ст. 190 Закона о международном частном праве Швейцарии) [8].

Таким образом, при заявлении нарушений статьи 6 можно считать, что в данной ситуации именно Швейцария является государством-нарушителем по смыслу ЕКПЧ., что подтверждается коммуницированием швейцарским властям двух жалоб cпортсменов (конькобежки Клаудии Пехштайн и футболиста Адриана Муту) на нарушение ст. 6 ЕКПЧ [9]. Общим для двух дел является вопрос о применимости п. 1 ст. 6 ЕКПЧ к разбирательству в САС, который, по сути, является третейским судом

Одним из условий приемлемости жалобы в ЕСПЧ является требование об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты (ст. 35 Конвенции), следовательно, обращение в Федеральный суд Швейцарии является необходимым шагом перед обращением в ЕСПЧ для заявления нарушения права на справедливое судебное разбирательство и эффективную защиту, так как неиспользование этого средства защиты может привести к решению о неприемлемости жалобы.

3. Вопрос о применимости ст. 6 ЕКПЧ к САС и комиссиям МОК. Ст. 6 ЕКПЧ применяется либо к «спорам о гражданских правах и обязанностях», либо к случаям предъявления уголовного обвинения. Можно ли считать «спором о гражданских правах и обязанностях» разбирательство о наложении санкции в виде дисквалификации или недопуска на Олимпиаду? ЕСПЧ применительно к дисциплинарному производству дал положительный ответ на этот вопрос, признав, что отстранение медиков от занятия их профессиональной деятельностью ассоциацией медицинских работников затрагивает их права и обязанности [10]. ЕСПЧ также отметил, что, если такие профессиональные сообщества не отвечают требованиям статьи 6 Конвенции, должны существовать условия для последующего контроля со стороны судебного органа, который имеет полную юрисдикцию и удовлетворяет требованиям ст. 6 Конвенции. Таким органом, если речь идет об оспаривании решений МОК, является САС (ст. 61 Олимпийской Хартии). То есть, исходя из приведенной позиции ЕСПЧ, или комиссии МОК (в том числе комиссия В. Фурнейрон, рассматривавшая индивидуальные заявки российских атлетов на Олимпиаду в Пхенчхане), или САС должны в полной мере удовлетворять требованиям Конвенции в части гарантий права на справедливое судебное разбирательство.

Важно при анализе применимости ст. 6 ЕКПЧ к САС оценить правовую природу этого органа. По сути САС является третейским судом. Отметим, что ЕСПЧ расширительно толкует понимание «суда», употребляемого в ст. 6 Конвенции, включая в это понятие не только государственный суд, являющийся частью судебной системы, но и органы, созданные для разрешения ограниченного круга вопросов [11]. В практике ЕСПЧ выделяются 2 вида третейских судов: обязательные и добровольные [12]. Обязательный арбитраж должен удовлетворять всем гарантиям, закрепленным в ст. 6 ЕКПЧ.

Разрешение споров в САС установлено Олимпийской хартией – документом, содержащим в себе основные принципы Олимпизма и являющимся одновременно с этим уставом МОК, т.е. его учредительным документом. ЕСПЧ признает закрепление оговорки в учредительных документах юридических лиц допустимой формой фиксации соглашения о внесудебном порядке разрешения споров. Так, в одном из постановлений ЕСПЧ отметил, что наличие в уставе оговорки о передаче спора негосударственному органу дает лицу-члену организации возможность «предвидеть, что будущие споры будут рассматриваться в арбитраже» [13]. В связи с этим он добровольно принимает такие условия, вступая в организацию, т.е. в таком случае САС не удовлетворяет требованию обязательности. Однако, на мой взгляд, есть серьезные основания возражения применения такой позиции в спортивных делах. МОК является единственной организацией, проводящей Олимпийские игры, и условия о передаче споров в спортивный арбитраж «навязываются» сторонам путем включения их в устав. Отказ влечет невозможность спортсменов государства быть представленным на крупнейших и наиболее статусных спортивных соревнованиях. ЕСПЧ косвенно опроверг и этот довод, признав легитимной арбитражную оговорку, содержащуюся в соглашении о членстве таксистов из Мальмё в компании-перевозчике, несмотря на то, что заявители были вынуждены для получения заказов присоединиться к ней, так как только этой организации в городе принадлежал диспетчерский центр. Суд констатировал, что заявители добровольно отказались от своего права на рассмотрение их дела в государственном суде, приняв условия учредительных документов компании [14].

Таким образом, САС, с одной стороны, не может быть признан обязательным арбитражем по смыслу Конвенции. Вместе с тем, этот вопрос в контексте практики ЕСПЧ активно дискутируется среди исследователей. Так, польский автор Ян Лукомский полагает, ссылаясь на решение ЕСПЧ по делу Суда против Чехии (2010 г.), что спортсмены вынуждены придерживаться статутов, стороной которых они не являются (ЕСПЧ не признал арбираж ни обязательным, ни добровольным, но встал на сторону миноритарного акционера, который не принимал участия в принятии другими акционерами арбитражной оговорки, но был вынужден ее придерживаться) [15]. Таким образом, наличие как минимум двух подходов в прецедентной практике ЕСПЧ по по отношению к спорам, разрешаемым третейскими судами, говорит о несформировавшейся позиции ЕСПЧ по вопросу обжалования решений арбитражей, что дает основание предполагать возможность применения гарантий ст. 6 ЕКПЧ к рассмотрению споров в САС.

Российским исследователем С.А. Юрловым высказано мнение, что «истинной причиной принятия спортсменом третейской оговорки, содержащейся в статутах спортивных федераций (или же в Олимпийской хартии) является… опасение потерять право на занятие спортом, в том числе на участие в том или ином спортивном соревновании» [16]. Вопрос о добровольности арбитражных оговорок в сфере спорта, таким образом, является неоднозначным, и можно выделить два основных подхода: 1Спортсмен является членом сборной своей страны (если мы говорим о члене олимпийской команды), следовательно, он дал согласие на применение к нему всех правил Олимпийской хартии, в том числе и о передаче всех споров в арбитраж;1) согласие спортсмена не является добровольным, и выбора у него, по сути, нет, так как МОК является своего рода «монополистом», имеющим возможность навязывать свои условия национальным олимпийским комитетам (НОК) и атлетам; 2) исходя из этого, в ситуации с российскими спортсменами можно признать нарушение таких гарантий справедливого судебного разбирательства, как отсутствие публичности разбирательства, независимости и беспристрастности САС по смыслу ст. 6 ЕКПЧ. Особенность спора с участием российских спортсменов состоит в смешанном публично-частным характере спора. Необходимость публичности разбирательства применительно к допуску российских атлетов может быть обоснована: беспрецедентностью выдвинутых против российской спортивной системы обвинений; жесткостью санкции, примененной МОК к индивидуальным российским атлетам; демонстрацией убедительности / неубедительности доводов, на которых строится обвинение МОК, а также доводов стороны защиты широкой общественности. Также следует обратить внимание на вопрос добровольности принятия индивидуальными спортсменами условий арбитражной оговорки о передаче всех споров в негосударственный третейский суд – САС.

Таким образом, считаю, что защита прав не допущенных до участия в Олимпиаде в Пхенчхане российских спортсменов в ЕСПЧ имеет перспективы, жалобы могут быть признаны приемлемыми при должной аргументации. Решение ЕСПЧ представляет важность как с репутационной точки зрения, так и, в случае назначения компенсации, с материальной. Также это может создать значимый прецедент в практике ЕСПЧ и дать спортсменам возможность защищать свои права в ЕСПЧ.