16+

Сетевое издание "Фемида. Science" (Фемида. Наука), зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 - 60434 от 30.12.2014. Свидетельство о государственной регистрации базы данных № 2023620767 от 02.03.2023. Учредитель и издатель: ФГБОУВО "Российский государственный университет правосудия". Главный редактор: Ермошина Дарья Григорьевна, адрес редакции: г. Москва, Новочеремушкинская ул, дом 69. Телефон редакции: (495) 332-51-19, почта: femida-science@mail.ru

Незаконное предпринимательство (ст. 171 УК РФ): проблемы формы вины

Коробейников Д.В.
Российский государственный университет правосудия
студент 1 курса магистратуры

В современных условиях глобализации, большинство государств активно ведут политику расширения своих экономических связей, направленную, в первую очередь, на увеличение своих так называемых неналоговых источников пополнения бюджета, а вследствие чего и на улучшение уровня жизни своих граждан. Становление и развитие предпринимательства внутри государства является необходимостью, поскольку именно оно служит первоочередной базой для проведения такой политики. Но при этом следует понимать, что социально полезными могут быть результаты лишь от предпринимательства, реализующегося в рамках закона, потому как именно оно способствует не только формированию устойчивого благосостояния отдельно взятых людей, но и в целом снижению бедности и смертности, формированию в обществе среднего класса, повышению инвестиционной привлекательности для иностранных контрагентов.

С учетом того, что в современном мире участились случаи, когда предприниматели просто не регистрируют свою деятельность по самым разным причинам, начиная от незнания, заканчивая нежеланием тратить деньги [1], актуальной проблемой является совершенствование законодательства в этой сфере, включая и ее уголовно-правовую охрану.

Уголовная ответственность за незаконное предпринимательство установлена в ст. 171 УК РФ[2]. Под ним понимается предпринимательская деятельность (понятие которой закреплено в абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ[3]) осуществляемая без государственной регистрации. В современных публикациях поднимается вопрос о несовершенстве действующего уголовного законодательства об ответственности за экономические преступления, в том числе и за незаконное предпринимательство. В частности, Я.Е. Иванова пишет, что «со времени криминализации незаконного предпринимательства прошло более полутора десятилетий. Накоплен большой опыт применения данной нормы, изучены возможности и последствия ее применения, стабилизировались экономические отношения, организованные на началах регулируемого рынка. В новых условиях обоснованность действующей нормы о незаконном предпринимательстве вызывает серьезные сомнения в контексте адекватности санкции опасности деяния и социально оправданной ценностной ориентации уголовной политики, определяющей пределы государственного вмешательства в экономику»[4].

Представляется, что данная норма требует определенных теоретических доработок, которые найдут прямое отражение при дальнейшем применении данной нормы на практике и позволят наиболее эффективно использовать такой инструмент государственного регулирования, как уголовно-правовой запрет.

В частности, немаловажным является вопрос установления субъективной стороны данного преступления, поскольку, во-первых, согласно ст. 8 УК РФ она является частью основания уголовной ответственности, во-вторых, правильное установление субъективной стороны преступления позволяет правоприменителю отграничить преступные деяния от непреступных, в‑третьих, субъективная сторона необходима для соблюдения принципа справедливости, закрепленного в ст. 6 УК РФ, в части индивидуализации наказания, и в-четвертых, субъективная сторона позволяет разграничить между собой преступления, которые сходны по объективным признакам.

В отдельных случаях законодатель прямо указывает форму вины непосредственно в статьях Особенной части УК РФ. Так для ч. 1 ст. 105 УК РФ предусмотрено только умышленное, а для ч. 1 ст. 109 УК РФ – только неосторожное отношение к общественно опасным последствиям в виде смерти человека. Но когда такое указание отсутствует, вопрос об установлении позиции законодателя приобретает важное практическое значение [5].

В ст. 171 УК РФ закреплено, что уголовная ответственность за незаконное предпринимательство наступает, если это деяние причинило крупный ущерб гражданам, организациям или государству либо сопряжено с извлечением дохода в крупном размере. В ст. 24 УК РФ указано, что деяние может быть совершено умышленно или по неосторожности. При этом деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ. То есть когда в статье специально не предусмотрено указание на неосторожную форму вины, деяние будет считаться преступлением в случае его совершения «не только по неосторожности», а значит, и в случае его совершения по неосторожности, и в случае его умышленного совершения [6].

Существует позиция, согласно которой состав данного преступления является формально-материальным [7]. Каких-либо специальных указаний на форму вины законодатель не сделал, а, следовательно, теоретически субъективная сторона, например, при материальном составе данного преступления может быть выражена во всех установленных законом формах и видах вины. То есть, лицо, осуществляя незаконное предпринимательство, могло предвидеть возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий, в виде крупного ущерба, и желать их наступления, либо же не желать, но сознательно допускать их или относиться к ним безразлично. Также оно могло предвидеть возможность наступления данных последствий, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывать на их предотвращение, или же могло не предвидеть, но при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.

Однако такой теоретический подход едва ли можно признать правильным. При определении формы вины в незаконном предпринимательстве как теоретики, так и практики высказывают точки зрения, которые по своему содержанию не только не едины, но и зачастую взаимоисключают друг друга. Например, С.А. Плотников полагает, что незаконное предпринимательство может быть совершено только умышленно[8], при этом умысел может быть как прямым, так и косвенным. Для того чтобы установить конкретный вид умысла, необходимо выяснить, что именно было совершено лицом: извлечен доход в крупном размере или причинен крупный ущерб гражданам, организациям, государству. «В первом случае речь может идти только о прямом умысле. Виновный осознает, что он осуществляет незаконную предпринимательскую деятельность и желает совершить подобные действия. При причинении же крупного ущерба гражданам, организациям или государству имеет место как прямой, так и косвенный умысел. Виновный осознает общественную опасность своих действий, предвидит возможность или неизбежность причинения крупного ущерба и желает его причинения или относится к нему безразлично» [9].

Противоположной точки зрения придерживается И.А. Клепицкий. По его мнению, «зарубежный опыт показывает, что эффективная борьба с хозяйственной преступностью невозможна иначе как путем установления жестких требований к предпринимателям и хозяйственным руководителям, с тем, чтобы они, осуществляя деятельность в сфере народного хозяйства, уважали права и законные интересы других участников рынка потребителей и общества в целом» [10]. То есть автор выступает за то, чтобы усилить борьбу с так называемой хозяйственной преступностью путем расширения числа неосторожных преступлений в данной сфере.

Другим сторонником возможности совершения незаконного предпринимательства с неосторожной формой вины выступает Т.Д. Устинова, по мнению которой, лицо, осуществляя деяние, предусмотренное ст. 171 УК РФ, полностью осознает неправомерность своих действий (бездействий) и предвидит, что не соблюдение установленных правил, особенно лицензирования и его условий, может привести к причинению ущерба как его контрагентам, так и отдельным потребителям товаров, услуг, но без достаточных к тому оснований, самонадеянно рассчитывает на предотвращение таких последствий, либо не предвидит, но при необходимой внимательности и предусмотрительности должно и могло было это предвидеть[11].

Представляется, что позиции, признающие возможность наличия неосторожности при незаконном предпринимательстве, являются недостаточно обоснованными.

Во-первых, внесение уточнения в части неосторожности незаконного предпринимательства на законодательном уровне является едва ли оправданным с точки зрения нынешней уголовной политики в отношении экономических преступлений в целом, иначе это можно рассматривать как необоснованное ужесточение уголовной репрессии. Утверждения о том, что может иметь место преступная небрежность, не учитывают сущности предпринимательской деятельности, которая apriori заключается в рискованности, то есть предполагается, что лицо, решившее заняться предпринимательством, должно осознавать возможность причинения ущерба вследствие форс-мажорных обстоятельств, не связанных с его волей. Примером, могут служить экономические кризисы конца 90-х годов XX века и середины первых двух десятилетий XXI века.

Во-вторых, говоря о наличии преступного легкомыслия в данном составе, следует также понимать, что предпринимательская деятельность не зависит лишь от лица, ею занимающегося, а находится в зависимости от различных рыночных факторов, политики государств и иных обстоятельств, поэтому рассчитывать только на свои силы здесь нельзя.

Более обоснованной видится позиция, согласно которой незаконное предпринимательство может совершаться исключительно с умышленной формой вины. Но спорным остается вопрос об установлении разновидности умысла при совершении незаконного предпринимательства. Так, Л.С. Аистова считает, что причинение крупного ущерба в форме прямого умысла здесь исключается, иначе речь должна была бы идти о составе иного преступления, например, мошенничества, то есть ущерб причиняется в виде незаконного противоправного завладения чужим имуществом путем обмана. Такой же позиции придерживается и С.А. Плотников.

Существует и позиция, согласно которой в преступлениях в сфере экономической деятельности, в частности, в незаконном предпринимательстве, возможен только прямой умысел. Г.А. Есаков отмечает: «Вид умысла <…> определяется волевым отношением не к этому признаку (крупному ущербу), который предназначен всего лишь для отграничения преступления от иных правонарушений, <…> а к действиям, характеризующим объективную сторону соответствующих преступлений и в концентрированном виде выражающим их общественную опасность. <…> В случаях, когда последствие отграничивает преступление от иных правонарушений либо дифференцирует ответственность, умысел должен признаться прямым, если он был направлен на совершение заведомо незаконных действий (бездействия)» [12].

Видится, что обе представленные позиции небезосновательны и подкреплены соответствующими аргументами, но, подводя итог по этому вопросу, хотелось бы выделить следующее: когда извлекается доход в крупном размере, трудно говорить о какой-либо иной форме вины, кроме как о прямом умысле, поскольку в этом случае лицо, совершая незаконное предпринимательство, и осознавало общественную опасность своего поведения, и желало наступления соответствующего результата, в противном случае оно просто бы не стало заниматься данной деятельностью.

В вопросе о разновидности умысла в случаях, когда причиняется ущерб, уместным будет также аргумент о том, что данный ущерб может быть причинен и не по воле «незаконного предпринимателя», а вследствие иных социально-экономических факторов, действие которых никак не зависит от статуса регистрации лица или наличия (отсутствия) у него лицензии. Отсюда вытекает, что наиболее точным будет тезис, высказанный Г.А. Есаковым: «умысел может быть только прямым, сводясь к осознанию общественной опасности совершаемого действия (бездействия) и желанию его совершения; возможность же наступления предусмотренного законом последствия должна всего лишь осознаваться (предвидеться) виновным как неисключенная вне аспекта желания (нежелания) его наступления» [13].



[1] См.: Лепиньч К. Понятие предпринимательской деятельности и незаконного предпринимательства // Административное право. 2016. № 4. С. 21-25.

[2] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

[3] Гражданский кодекс Российской Федерации от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.

[4] Иванова Я.Е. Незаконное предпринимательство: социальная обусловленность уголовно-правового запрета. М., 2011. С. 24-25.

[5] См.: Пудовочкин Ю.Е., Дорогин Д.А. Учение о преступлении и о составе преступления. М., 2017. С. 93.

[6] См.: Пудовочкин Ю.Е., Дорогин Д.А. Учение о преступлении и о составе преступления. М., 2017. С. 94.

[7] См.: Уголовное право России. Части Общая и Особенная. Под ред. А.В. Бриллиантова. М., 2015. С. 536.

[8] См.: Плотников С.А. Уголовная ответственность за незаконное предпринимательство. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 19.

[9] Плотников С.А. Уголовная ответственность за незаконное предпринимательство. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 19.

[10] Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. М., 2005. С. 62-63.

[11] См.: Устинова Т.Д. Уголовная ответственность за незаконную предпринимательскую и банковскую деятельность // Законность. 1999. № 7. С. 41-44.

[12] Есаков Г.А. Вина в преступлениях в сфере экономической деятельности (о некоторых проблемах) // Преступления в сфере экономики: российский и европейский опыт. Материалы III совместного российско-германского круглого стола. М., 2012. С. 57.

[13] Есаков Г.А. Вина в преступлениях в сфере экономической деятельности (о некоторых проблемах) // Преступления в сфере экономики: российский и европейский опыт. Материалы III совместного российско-германского круглого стола. М., 2012. С. 59.