Вопросы применения наблюдения командования воинской части

Согласно ст. 104 УПК РФ наблюдение командования воинской части представляет собой меру пресечения, сущность которой состоит в принятии мер, предусмотренных уставами Вооружённых Сил РФ ^[2], к обвиняемому/подозреваемому, который является военнослужащим или гражданином, проходящим военные сборы, в целях обеспечения его явки по вызовам дознавателя, следователя и в суд и предотвращения с его стороны препятствования производству по уголовному делу.

Норма УПК РФ, в которой закреплено данное определение, носит бланкетный характер, что влечёт за собой необходимость обращаться к иным нормативным правовым актам, чтобы установить содержание ограничений, накладываемых мерой пресечения в виде наблюдения командования воинской части. Но прежде чем рассматривать этот вопрос, следует установить круг субъектов, к которым применяется эта мера, и круг субъектов, осуществляющих наблюдение за обвиняемым/подозреваемым.

В первую очередь стоит уточнить круг лиц, к которым может быть применена данная мера пресечения. Эффективным её применение будет только в том случае, если обвиняемый/подозреваемый постоянно, неотлучно находится в воинской части, то есть на казарменном положении. В таких условиях проживают граждане, проходящие военные сборы, и военнослужащие, проходящие военную службу по призыву. Что же касается военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, то некоторые из них пребывают в части только в рабочее время. Это обстоятельство затрудняет фактическую реализацию наблюдения, поэтому оно к ним не может быть применимо, хотя прямого запрета на это закон не содержит.

Что касается субъектов, наблюдающих за обвиняемым/подозреваемым, то в названии меры так же, как и в тексте нормы, говорится о командовании воинской части. Глухов Е. А. отмечает размытость данного понятия и невозможность определить конкретное должностное лицо, которое имел в виду законодатель. ^[3] Осуществление действий, направленных на достижение целей применения меры пресечения, лично командиром части видится маловероятным и неэффективным. Результативным будет поручить наблюдение непосредственному начальнику военнослужащего или гражданина, проходящего военные сборы, коими могут являться, например, командир отделения или командир взвода. Такое поручение должно быть оформлено в виде письменного приказа, который является основным распорядительным служебным документом военного управления и может быть издан только командиром воинской части на правах единоначалия. Формулировка «командование воинской части» не препятствует реализации данной меры пресечения предложенным способом, так как законодательно не определено, какие именно начальники относятся к командованию, что позволяет возложить обязанности на любого командира, независимо от уровня. Данный факт позволяет в каждом конкретном случае определить лиц, которые наиболее полно смогут обеспечить должный контроль.

И всё же главным вопросом остаётся вопрос о том, каким образом реализуется наблюдение командования. В ч. 1 ст. 104 УПК РФ даётся отсылка к уставам Вооружённых Сил РФ, состоящим из Устава внутренней службы ВС РФ, Дисциплинарного устава ВС РФ, Устава гарнизонной и караульной службы ВС РФ, Строевого устава ВС РФ, в которых должны быть предусмотрены меры воздействия на обвиняемого/подозреваемого. Применение этих мер должно обеспечивать надлежащее поведение лица, то есть гарантировать его явку по вызовам в органы расследования и в суд, а также не давать возможности обвиняемому/подозреваемому каким‑либо образом воспрепятствовать производству по уголовному делу.

Однако уставы не содержат положений, регламентирующих порядок осуществления наблюдения командования воинской части. Авторы учебников по уголовному процессу говорят о ряде ограничений, ^[4] которые могут быть наложены на обвиняемого/подозреваемого. Ими упоминаются, в частности, такие ограничения, как лишение права ношения оружия, постоянное пребывание под наблюдением своих начальников или суточного наряда, запреты на направление на работу вне части в одиночном порядке, на назначение в караул и в другие наряды, на увольнение из части и на отпуск.

Эти ограничения сформулированы, исходя из содержания деятельности, осуществляемой военнослужащими и гражданами, проходящими военные сборы, а также из предоставленных им прав. Нормативно их перечень нигде не закреплён, несмотря на то, что ч. 1 ст. 104 УПК РФ предполагает его существование.

Помимо вопроса о том, каково должно быть содержание вводимых мер, следует поднять вопрос также и о месте их в законодательстве. Прежде, чем дать на него ответ, было бы полезно обратиться к уголовно-процессуальному праву других стан, близких России территориально и исторически, и посмотреть, как в них урегулирован этот аспект.

УПК Республики Беларусь содержит такую меру пресечения, как передача лица ^[5], на которое распространяется статус военнослужащего, под наблюдение командования воинской части. Она аналогична наблюдению командования воинской части, предусмотренному российским законодательством. В ст. 122 УПК РБ, посвящённой названной мере пресечения, не прописаны ограничения, которые применяются к обвиняемому/подозреваемому при её избрании. Так же, как и российский законодатель, законодатель Беларуси делает норму бланкетной. Отсылка делается к Дисциплинарному уставу ВС РБ. В нём, однако, отсутствуют конкретные меры, которые следует применять во исполнение меры пресечения. Очевидна схожесть с ситуацией, сложившейся в российском уголовно-процессуальном законодательстве относительно наблюдения командования воинской части.

Правовая норма ст. 143 УПК Республики Казахстан ^[6], регулирующая наблюдение командования воинской части за военнослужащим, также отсылает к уставам Вооружённых сил, предлагая именно в них искать меры, которые следует применять командованию к обвиняемому/подозреваемому. Однако наряду с этой отсылкой в ч. 5 ст. 143 УПК РК содержится перечень обязательных ограничений: запрет привлечения к боевому дежурству, несению боевой или караульной службы, службы в составе гарнизонного наряда или суточного наряда. Это положение ст. 143 УПК РК делает порядок применения данной меры пресечения более определённым и ясным, поскольку в уставах опять же нет указаний на то, каким образом должно осуществляться наблюдение командования воинской части.

Наиболее чёткая регламентация меры пресечения, схожей с наблюдением командования воинской части, существует в УПК Республики Армения ^[7]. Так, в ч. 4 ст. 149 УПК РА приведён исчерпывающий перечень ограничений, накладываемых на обвиняемого/подозреваемого, подвергнутого передаче под наблюдение командования. В этот перечень входят: запрет на назначение в караул и для несения боевого дежурства, лишение права ношения оружия в мирное время, запрет на выход за пределы воинской части в одиночку. Отсутствие отсылок к другим нормативным правовым актам и включение непосредственно в текст статьи мер, применяемых к обвиняемому/подозреваемому при избрании данной меры пресечения, значительно упрощает её реализацию на практике.

После обращения к законодательству других стран стоит вновь вернуться к вопросам регламентации меры пресечения в виде наблюдения командования воинской части в РФ и предложить решение существующих проблем.

Очевидно, что требуется законодательное закрепление мер, которые следует применять к обвиняемому/подозреваемому для реализации целей установления наблюдения командования воинской части. В настоящее время законодательство предполагает их наличие в общевоинских уставах ВС РФ. Баландюк О. В. соглашается с расположением мер именно в уставах, ^[8] но, изучив нормы уголовно-процессуальных кодексов стран ближнего зарубежья, можно предложить иное решения данного вопроса.

Положения, касающиеся ограничений, применяемых к обвиняемому/подозреваемому, будут носить исключительно уголовно-процессуальный характер и не впишутся в концепцию уставов ВС РФ. Поэтому, следуя примеру Республики Армения, статью 104 УПК РФ стоит дополнить следующими ограничениями: лишение права ношения оружия, запрет на назначение на работы в одиночном порядке, запрет на назначение в суточный наряд и в караул, запрет на увольнение из части и на отпуск. Их нахождение непосредственно в тексте статьи упростит порядок использования этой меры пресечения и сделает его однозначным и понятным.

Таким образом, наблюдение командования воинской части применяется к специальному субъекту — военнослужащему или гражданину, проходящему военные сборы, находящемся на казарменном положении. Обязанности по наблюдению могут быть возложены на любого из прямых начальников в зависимости от существующей обстановки. Нерешённым остаётся вопрос о мерах, которые должны применяться к обвиняемому/подозреваемому: их перечень не конкретизирован ни в одном из нормативно-правовых актов. Установление такого перечня ограничительных мер будет способствовать эффективному применению меры пресечения и достижению целей, для которых она избирается.