Об эффективности использования результатов исследования социальным работником личности несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого)

Привлечение к участию иных лиц с целью изучения личности подследственного не предусмотрено. Однако зарубежная практика убедительно доказала необходимость участия в уголовном деле иного специального лица.

Также Верховный Суд Российской Федерации в своем постановлении от 01.02.2011 № 1 (ред. от 29.11.2016) ориентирует практических работников на то, что правосудие в отношении несовершеннолетних правонарушителей должно быть направлено на то, чтобы применяемые к ним меры воздействия обеспечивали максимально индивидуальный подход к исследованию обстоятельств совершенного деяния и были соизмеримы, как с особенностями их личности, так и с обстоятельствами совершенного деяния, способствовали предупреждению экстремистских противозаконных действий и преступлений среди несовершеннолетних, обеспечивали их ресоциализацию, а также защиту законных интересов потерпевших[1]. Аналогичные требования отражены в Указе Президента от 01 июня 2012 г. № 761 «О национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 годы». так, одним из основополагающих принципов названо активное использование в судебном процессе данных о детях, условиях их жизни и воспитания, полученных судом в установленном законом порядке [2].

Данные положения находят свое воплощение в досудебном сопровождении несовершеннолетнего, совершившего преступление. Так, следователь (дознаватель), установив причастность к совершению преступления несовершеннолетнего, привлекает к участию в деле социального работника – специалиста, который исследует личностные особенности подростка, фиксирует их в дневнике сопровождения и с учетом собранных сведений формулирует рекомендации о применении мер уголовно-правового характера в отношении несовершеннолетнего.

Свою деятельность социальный работник осуществляет в соответствии с Соглашением о межведомственном сотрудничестве в развитии дружественного к ребенку правосудия в сфере уголовного судопроизводства в Архангельской области от 31 октября 2013 г.

В настоящее время остро стоит вопрос об эффективности использования результатов исследования социальным работником личности несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого). Так, оно во многом зависит от востребованности результатов его работы в ходе судебного разбирательства, а поскольку судья в принятии решений не связан доводами социального работника и при принятии судебного решения, то сложно говорить о высокой эффективности работы данного специалиста.

Так, в приговоре в отношении несовершеннолетнего А., в дневнике сопровождения констатируется необходимость оказания психолого-педагогической помощи несовершеннолетнему, а также развития у него эмоционально-волевой сферы, формирования правового сознания, но вопреки этим выводам суд назначил ему наказание в виде обязательных работ на срок 140 часов, отразив в приговоре лишь обязанность несовершеннолетнего возместить потерпевшему материальный ущерб в размере 108 000 рублей [3]. При этом какие-либо обязанности воспитательного и предупредительного характера на подростка не возлагались.

Схожая ситуация была в приговоре Северодвинского городского суда в отношении несовершеннолетнего К. Так, социальный работник в дневнике досудебного сопровождения указывает на необходимость проведения тренингов эмоциональной регуляции поведения, но вопреки этим выводам суд назначил ему наказание в виде 3 лет лишения свободы, которое считать условным. При этом какие-либо обязанности воспитательного характера на подростка не возлагались.

Поэтому полагаем, что законодательно необходимо закрепить обязанность учитывать обстоятельства, предусмотренные ст. 89 УК РФ, не только при назначении наказания несовершеннолетним, но и при применении к ним иных мер уголовно-правового характера и мер, альтернативных уголовной ответственности, – принудительных мер воспитательного воздействия. Наряду с этим, суду должно быть предоставлено право при постановлении приговора или иного судебного решения дать указание принять во внимание, учесть определенные особенности личности несовершеннолетнего при обращении с ним, причем не только органу, исполняющему наказание, но и применяющему иные меры уголовно-правового характера, а также принудительные меры воспитательного воздействия. В этой части статьи УК РФ нуждаются в дополнении.

Следующая проблема касается того, что если судья и учитывает рекомендации социального работника, то не все виды наказаний, закрепленные в ч. 1 ст. 88 УК РФ, позволяют это сделать и осуществить какую-либо профилактическую работу с несовершеннолетним, после вынесения приговора. К таковым, в частности, относится штраф.

Так, после выплаты суммы штрафа собранная специалистом информация и сформулированные рекомендации по исправлению подростка в дальнейшем оказываются невостребованными. Аналогичная ситуация возникает при назначении несовершеннолетнему наказания в виде обязательных работ. Так, например, по уголовному делу в отношении подростка А. в дневнике сопровождения констатируется необходимость оказания психолого-педагогической помощи несовершеннолетнему, а также развития у него эмоционально-волевой сферы, формирования правового сознания, но вопреки этим выводам суд назначил ему наказание в виде обязательных работ на срок 140 часов[4].

В то же время о необходимости продолжения профилактической работы свидетельствует тот факт, что А. ранее уже привлекался к уголовной ответственности. Суд не принял это во внимание, хотя сделанные социальным работником выводы можно было бы учесть при проведении дальнейшей воспитательной работы с подростком.

Если мы говорим об эффективности деятельности социального работника, то нельзя не отметить недостатки в работе социального работника, которые не позволяют судье учитывать выдвинутые им рекомендации. Так, некие рекомендации не имеют адресата либо социальный работник делает вывод о необходимости «большой совместной работы всех специалистов с несовершеннолетним и его окружением: психологов и педагогов для преодоления и решения проблем»[5]. Некоторые рекомендации трудно реализуются на практике. Например, по уголовному делу в отношении Ш. специалист рекомендует помочь подростку в расстановке жизненных и профессиональных приоритетов [6]; подсудимому Б. рекомендовано вовлекаться в досуговые мероприятия, помочь расставить акценты[7]; в отношении К. специалист сделал вывод о том, что он нуждается в консультациях для выработки навыков и умений, направленных на контроль своих эмоций и поступков, коррекции детско-родительских отношений и повышения мотивации к обучению[8]. Такого рода рекомендации дезориентируют суд в выборе способов социализации подростка.

Также в отношении подростков, которые подвергались досудебному сопровождению и вновь совершили преступление, анализ причин и условий низкой эффективности проводимой процедуры носит эпизодический характер. Зачастую в дневнике и заключении отсутствует информация о том, прошел ли подросток курс социализации, который был рекомендован ему, почему проводимые мероприятия не дали результата. В большинстве случаев осуществления досудебного сопровождения подростка, ранее уже проходившего данную процедуру, специалист рекомендует вновь назначить курс социализации, не конкретизируя, на что он должен быть направлен. В этой связи возникает вопрос об эффективности вновь рекомендуемого курса, если ранее проведенные мероприятия не дали результата.

В заключение хотелось бы отметить, что, по нашему мнению, работа социального работника, привлекаемого в качестве специалиста в уголовном деле, способствует реализации воспитательной функции уголовного закона, но при этом нуждается в более детальной регламентации. Кроме того, на сегодняшний день остается точно неизвестным, с помощью каких средств и методов социальный работник должен осуществлять помощь судье в исследовании личности несовершеннолетнего или лично осуществлять социально-психологическое исследование в отношении несовершеннолетнего, что также повлияет на повышение эффективности работы социального педагога.