Подстрекатель и исполнитель, обладающий признаками специального субъекта; исполнитель и подстрекатель, обладающий признаками специального субъекта: некоторые вопросы квалификации их соучастия

В частности, если муж подстрекает жену, являющуюся матерью их новорожденного ребенка, убить этого ребенка, и мать убивает его, то налицо соучастие в каком преступлении? На первый взгляд, ответ очевиден – в убийстве матерью новорожденного ребенка, предусмотренного ст. 106 УК РФ, ведь лица соучаствуют в конкретном преступлении (ст. 32 УК РФ).

Однако, так ли это? Ведь закон связывает убийство матерью новорожденного ребенка с обстоятельствами, относящимися исключительно к матери: с ее психофизиологическим состоянием во время родов или сразу после их окончания либо с ее психическим расстройством, не исключающим вменяемости либо с объективной психотравмирующей ситуацией. В связи с этим, если привлечь мужа-подстрекателя за соучастие в данном преступлении, то на него распространится «значительное смягчение наказания матери за убийство ею своего новорождённого ребёнка» [1], но эти факторы не относятся к личности мужа-подстрекателя и не должны оказывать смягчающего влияния на квалификацию его действий.

В связи с этим действия подстрекателя должны квалифицироваться как подстрекательство не к убийству матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ), а к убийству лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии[2], предусмотренному п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Такого мнения, полагаем, придерживается ряд ученых: Э.Ф. Побегайло, В.В. Ераксин.

Первый, правда, пишет применительно к данному случаю о соисполни­телях, действия которых следует квалифицировать по ст. 105 УК РФ, так как обстоятельства, на основании которых смягчается ответственность матери, на них не распространяются[3].

В.В. Ераксин же пишет о всех соучастниках, отмечая, что поскольку субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, может быть только мать новорожденного, достигшая 16 лет, все остальные участники преступления несут ответствен­ность по ст. 105 УК РФ [4].

Вместе с тем, по нашему мнению, такая квалификация, справедливая по своей сути, нарушает положения ст. 32 УК РФ. Чтобы этого не было, вероятно, необходимо внести коррективы в редакцию ст. 32 УК РФ. Однако, прежде чем это пытаться сделать, представим наш пример с теми же соучастниками, но выполняющими иные роли, и рассмотрим его.

Подстрекателем к убийству новорожденного является его мать, а исполнителем ее муж-отец данного ребенка.

Мать зачастую в силу эмоциональной и физической истощённости, хотя и желает наступления общественно опасного последствия в виде смерти своего новорожденного ребёнка, но не может добиться этого самостоятельно по объективным причинам. В связи с этим она просит осуществить задуманное своего мужа, что последний «собственноручно» и делает.

Муж будет являться исполнителем преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, его действия будут квалифицироваться без ссылки на ст. 33 УК РФ. Однако возникают те же вопросы о квалификации соучастия: «Как квалифицировать действия матери?». Как подстрекательство к убийству, предусмотренному п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, или как подстрекательство к убийству матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ), ведь она является субъектом этого преступления? В каком преступлении мать соучаствовала – в предусмотренном «в» ч. 2 ст. 105 или 106 УК РФ?

В первом случае квалификации (ч. 4 ст. 33 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ) ответственность существенно строже (лишение свободы на срок от 8 до 20 лет либо пожизненное лишение свободы), чем во втором (ч. 4 ст. 33 и ст. 106 УК РФ) – лишение свободы до 5 лет.

Однако, если допустить такую квалификацию, то не учитываются смягчающие обстоятельства, связанные с матерью, как со специальным субъектом иного преступления (ст. 106 УК РФ). Да и, фактически получается, что матери лучше убить своего новорожденного ребенка самостоятельно, нежели кого-то уговаривать совершить это преступление за неё, поскольку ответственность по ст. 106 УК РФ гораздо мягче.

Квалифицировать действия матери как подстрекательство к убийству матерью новорожденного ребенка по ч. 4 ст. 33 и ст. 106 УК РФ также не представляется правильным и логичным, поскольку соучастник преступления не может привлекаться к ответственности за соучастие по другой статье, нежели привлекается исполнитель этого преступления.

Между тем, практика пошла именно по этому пути.

Так, Мурманский областной суд осудил Широкову А.А. и Качинскую С.Н. за соучастие в убийстве новорождённого ребёнка. В конце марта 2007 года Широкова родила жизнеспособного ребёнка. Роды прошли нормально, Качинская помогала Широковой и принимала ребенка, который родился живым, кричал и дышал нормально. По указанию Широковой она перерезала ножницами пуповину и передала ребенка Ж., которая во что-то завернула его, Широкова сказала, что ребенка нужно выбросить на помойку, так как он ей не нужен. По просьбе Широковой Ж. завернула ребенка в кофту, он был жив и кричал. Широкова попросила ее, Качинскую, отнести пакет с ребенком на помойку и выбросить, так как самой ей после родов было трудно сделать это. Она согласилась выполнить просьбу Широковой, понимая, что на улице ребенок обязательно умрет, и в пакете вынесла его и выбросила в мусорный контейнер возле дома.

Действия Широковой были квалифицированы судом по ч. 4 ст. 33, 106 УК РФ, а действия Качинской по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия Верховного суда РФ по уголовным делам оставила квалификацию без изменений [5].

Однако данная квалификация не является на наш взгляд обоснованной и правильной. На основе ранее изложенного, мы можем сделать вывод о том, что правильной будет в данном случае квалификация действий Широковой по ст. 106 УК РФ без ссылки на ч. 4 ст. 33 УК РФ.

Аналогичное решение предлагала еще в конце XIX века редакционная Комиссия, подготовившая проект Уголовного уложения. Она отмечала, что если детоубийство учинено несколькими соучастниками, постановления ст. 391 будут применяться к виновной матери, каково бы не было ее участие, т.е. была ли она физической исполнительницей, подстрекательницей или пособницей.

Также не меньший интерес вызывает иной приговор, вынесенный Челябинским областным судом. Так, Ермакова А.С. и Запольских Д.В. были осуждены за соучастие в убийстве новорождённых детей. В утреннее время 7 октября 2004 года Ермакова А.С., находясь в доме по адресу <...> родила живого младенца мужского пола. Роды у Ермаковой принимал ее сожитель Запольских Д.В.

После рождения мальчика Ермакова, осознавая, что не имеет средств на его содержание, и, не желая воспитывать ребенка, решила его убить, также осознавая, что мальчик в силу своего возраста находится в беспомощном состоянии, Ермакова уговорила своего сожителя Запольских совершить убийство новорожденного.

Выполняя указания и советы Ермаковой, осознавая, что мальчик в силу своего возраста находится в беспомощном состоянии, Запольских, действуя с целью убийства новорожденного мальчика, взял находящийся в доме таз, наполнил его водой, принял у Ермаковой новорожденного мальчика. После чего на длительное время поместил новорожденного мальчика в таз с водой лицом вниз, тем самым перекрыв доступ воздуха в организм младенца.

Во второй декаде августа 2006 года в утреннее время Ермакова А.С., находясь в доме по адресу: <...> родила живого младенца женского пола. Роды у Ермаковой принимал ее сожитель Запольских Д.В.

Ермакова уговорила своего сожителя Запольских совершить аналогичное убийство новорожденной.

Суд квалифицировал действия Ермаковой как подстрекательство к убийству лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (по ч. 4 ст. 33 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ), а действия Запольских как оконченное убийство, к которому его подстрекала Ермакова (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Коллегия Верховного суда РФ по уголовным делам также оставила квалификацию без изменений в кассационной инстанции [6].

Неполноценность квалификации, данной судом, а также ее формальное противоречие положениям ст. 32 УК РФ мы отмечали ранее. В целях устранения этого de lege ferenda можно предложить следующую редакцию ч. 4 ст. 34 УК РФ: «Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьёй, несёт уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника, если действия (бездействие) этого лица не образуют самостоятельный состав преступления ».

Действие предложенной редакции нормы ч. 4 ст. 34 УК РФ можно гипотетически верифицировать логикой рассуждения о привлечении соучастников за государственную измену (ст. 275 УК РФ) и шпионаж (ст. 276 УК РФ), субъекты преступления которых специальные.

Субъектом государственной измены (ст. 275 УК РФ) является российский гражданин, а субъектом шпионажа (ст. 276 УК РФ) – иностранный гражданин или лицо без гражданства.

Поскольку субъектом совершения шпионажа как самостоятельного преступления (ст. 276 УК РФ) может быть только иностранный гражданин или лицо без гражданства, то вправе de jure посчитать невозможным соучастие в данном преступлении с российским гражданином. Однако такое соучастие фактически возможно и не привлекать российского гражданина к ответственности за соучастие, в том числе за подстрекательство к шпионажу (ст. 276 УК РФ) – в преступлении против безопасности российского государства, – непозволительная халатность и в связи с этим нельзя оставить квалификацию соучастия в данном преступлении без внимания [7].

Шпионаж, как известно, является также формой иного самостоятельного преступления – государственной измены (ст. 275 УК РФ). В литературе отмечалось, что шпионами не могут быть российские граждане [8] и что надо исключить эту форму деяния (шпионаж) из государственной измены, но мы так не считаем: шпионить могут и российские граждане (шпионы, шпики, информаторы, агенты всегда были и есть среди сограждан).

Таким образом, подстрекательство к шпионажу иностранного гражданина против безопасности Российской Федерации российским гражданином должно быть квалифицировано в отношении последнего как самостоятельное преступление – государственная измена (ст. 275 УК РФ), а в отношении иностранного гражданина – как шпионаж (ст. 276 УК РФ).

В противоположном случае, когда иностранный гражданин подстрекает российского гражданина собирать сведения в ущерб безопасности российского государства – все с точностью до наоборот: действия исполнителя шпионажа (специального исполнителя) – российского гражданина необходимо квалифицировать по ст. 275 УК РФ, действия подстрекателя – иностранного гражданина – по ст. 276 УК РФ.

Исходя из изложенного, считаем важным отметить объективную необходимость законодательного регулирования данных вопросов соучастия для единообразной правоприменительной практики, с целью чего предлагаем de lege ferenda следующую редакцию ч. 4 ст. 34 УК РФ: «Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьёй, несёт уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника, если действия (бездействие) этого лица не образуют самостоятельный состав преступления».