Некоторые проблемы применения ч. 4 ст. 122 УК РФ (заражение другого лица ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей)

В УК РФ идет речь не о заражении хроническим заболеванием — СПИДом, а о заражении вирусом этого заболевания — ВИЧ-инфекцией. Поэтому преступление признается оконченным с момента фактического заражения другого лица ВИЧ-инфекцией, независимо от того, разовьется у потерпевшего заболевание или нет.

Несмотря на то, что случаи заражения ВИЧ-инфекцией в медицинских учреждениях встречаются регулярно, статистика привлечения к ответственности по ч. 4 ст. 122 УК РФ остается рекордно низкой. По ч. 4 ст. 122 УК РФ за период с 2007 по 2019 гг. был осужден всего 1 человек, т. е. норма ч. 4 ст. 122 УК РФ практически не работает. ^[4]

Если обратиться к практике Европейского Суда по правам человека (она также небольшая), то можно убедиться, что фактически заявители оспаривают решение судов по их гражданским искам, так как в ходе расследования не представляется возможным привлечь к уголовной ответственности какого‑либо медицинского работника.

Например, в Деле «Очир Данилович Шовгуров против Российской Федерации» ^[5] заявитель жаловался на то, что расследование по факту заражения его сына ВИЧ-инфекцией в 1989 г. было неэффективным и чрезмерно длительным. Кроме того, сумма компенсации, присужденная ему, была чрезмерно низкой. Наконец, он жаловался на причинение ему моральных страданий, поскольку он стал свидетелем физических страданий своего сына и его смерти (со дня обнаружения ВИЧ-инфекции и до смерти прошло 10 лет). В ходе расследования было установлено, в какой больнице был заражен ребенок и каким именно способом, но идентифицировать лицо, заразившее его, так и не удалось. Поэтому Элистинский городской суд обязал медицинское учреждение возместить ущерб истцу на основании соответствующих положений ГК РФ — выплатить компенсацию в размере 100 000 тыс. рублей. В данном деле ни один медицинский работник не был привлечен к ответственности ^[6].

Анализ правоприменительной практики и формально-логический анализ нормы ч. 4 ст. 122 УК РФ в системе связанных с ней уголовно-правовых норм свидетельствует о наличии ряда проблем.

Первая часть проблем связана с сущностным содержанием признаков состава рассматриваемого преступления.

1. Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 122 УК РФ, характеризуется ненадлежащим исполнением виновным своих профессиональных обязанностей. Возникает вопрос о том, что понимать под ненадлежащим исполнением виновным своих профессиональных обязанностей? Как справедливо отмечает А. И. Рарог, «содержание ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей в большинстве учебников и комментариев к УК либо вообще не раскрывается, либо ограничивается пересказом диспозиции ч. 4 ст. 122 УК РФ». ^[7]

А. Н. Ильяшенко, на наш взгляд, наиболее точно дал характеристику рассматриваемого деяния: «под ненадлежащим исполнением медицинским работником своих профессиональных обязанностей следует понимать совершение деяний, не отвечающих полностью или частично официальным требованиям, предписаниям, правилам, санитарно-эпидемиологическим и гигиеническим нормам ^[8], обязательным для соблюдения при заборе и переливании крови, проверке трансплантационного материала перед его пересадкой реципиенту, проведении всех видов оперативных вмешательств, проведении медицинских манипуляций с медицинскими приборами и обеззараживании медицинского инструментария». ^[9]

Разумеется, данное понятие не может быть включено в диспозицию ч. 4 ст. 122 УК РФ, так как даже на слух очень сложно воспринять все перечисленные условия, да и сама диспозиция в законе должна быть лаконична и понятна каждому. Однако оно может быть использовано в бланкетном законодательстве либо в постановлении Пленума Верховного Суда.

Вместе с тем поскольку правоприменительная практика на данный момент отсутствует, то данное положение не представляется возможным реализовать.

Изучение субъективной стороны рассматриваемого состава преступления также приводит нас к выводу о наличии серьезной проблемы, связанной с тем, что форма вины в данном составе не определена.

В ч. 4 ст. 122 УК РФ нет указания на неосторожность или умысел, как это предусмотрено, например, в ст. 109 УК РФ (Причинение смерти по неосторожности) или в ст. 111 УК РФ (Умышленное причинение вреда здоровью).

Согласно ч. 2 ст. 24 УК РФ, деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса.

Поскольку в ч. 4 ст. 122 УК РФ не указывается форма вины, то ч. 2 ст. 24 УК РФ узаконивается умышленная и неосторожная формы вины. ^[10]

Мы полагаем, что предусмотренное ч. 4 ст. 122 УК РФ преступление может совершаться только по неосторожности, аналогично преступлениям, предусмотренным ч. 2 ст. 109, ч. 2 ст. 118, ч. 1 ст. 293, ч. 3 ст. 341, ч. 3 ст. 342 УК РФ. Поэтому неуказание неосторожной формы вины в диспозиции ч. 4 ст. 122 УК РФ влечет неприменение данной нормы на основании ч. 2 ст. 24 УК РФ.

С другой стороны, остается ненаказуемым умышленное ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей — получается своего рода пробел в уголовном законе.

В случаях причинения смерти установлена ответственность и за неосторожную форму вины, и за умышленную: ст. 109 УК РФ — ст. 105 УК РФ; в случаях причинения тяжкого вреда здоровью человека — также: ст. 118 — ст. 111 УК РФ; в случаях существенного вреда при нарушении функций должностным лицом — также: ст. 293 — ст. 285, 286 УК РФ, а в нашем случае ответственность за умышленное ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей отсутствует.

В связи с этим, конечно, можно предположить о причине оставления законодателем диспозиции ч. 4 ст. 122 УК РФ без изменения — в существующей редакции в совокупности с ч. 2 ст. 24 УК РФ она применима и к умышленному, и к неосторожному ненадлежащему исполнению своих профессиональных обязанностей.

Мы провели анализ по другим нормам Особенной части УК РФ, в которых в случае ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей (и где последствие предусмотрено без указания только на тяжкий вред здоровью или смерть человека) зачастую не указывается форма вины, и установили, что по многим из них можно также привлечь к ответственности и за умысел, и за неосторожность:

По нашему мнению, установление одной нормой УК РФ ответственности за одно и то же деяние, совершенное с умыслом и по неосторожности, недопустимо, поскольку нарушает принцип дифференциации уголовной ответственности.

Возможно, также из‑за неопределенности, неясности признака вины ч. 4. ст. 122 УК РФ неприменима на практике.

2. Вторая часть проблем связана с проблемой доказывания причинно-следственной связи между действиями виновных лиц и преступными последствиями.

Факт констатации наступивших последствий отдален, отсрочен по времени от факта заражения. О заражении чаще всего становится известно, когда проявляется вызываемое вирусом иммунодефицита человека заболевание СПИД. Однако преступление признается оконченным с момента фактического заражения другого лица ВИЧ-инфекцией. Таким образом, когда обнаруживается заболевание, зараженное лицо уже может пройти обследование в различных медицинских учреждениях. В связи с этим потенциально увеличивается количество мест (медицинских учреждений), где могло произойти заражение, а, следовательно, потенциально увеличивается и число причастных к этому лиц медицинского персонала.

Таким образом, наличие рассмотренных проблем является причиной того, что норма ч. 4 ст. 122 УК РФ практически не применяется на практике.

Говоря о мерах, которые смогут изменить сложившуюся практику выявления и расследования дел по данному составу, следует отметить, что наиболее вероятными вариантами законодательного решения видятся два: либо полное исключение ч. 4 ст. 122 из УК РФ, либо — ее новая редакция, в которой установить ответственность только за неосторожную форму вины, что следует из проведенного нами системного анализа норм УК РФ в данной статье.